драгунских дивизий возглавил генерал от кавалерии Ренне, прекрасно проявивший себя в Молдавском походе. А гетман Скоропадский привел десять тысяч казацкой конницы — теперь можно было на нее надеяться, не изменят. Многому научил прошлогодний набег крымского хана, и последовавший потом жестокий разгром ногацев и Буджакской орды — степи пустынными остались, кочевья либо бежали, или были уничтожены для острастки другим разбойникам.

А с самим царем шли два гвардейских полка, его «потешные», которым он безоглядно доверял. Теперь Преображенский и Семеновский полки получили драгун — отличившийся в Молдавии лейб-регимент стал находиться на правах гвардии, формально оные не получив. И это правильно — пусть отличаться в Крыму, тогда можно будет и наградить.

Сильная собралась армия — 14 тысяч пехоты, 11 тысяч кавалерии и казаки — если посчитать с артиллерией и обозными людишками, то 40 тысяч войска двинулись на Крым в начале лета. Но это были не все силы — на Арабатскую косу выходил сильный отряд генерал-поручика, князя Михайло Голицына — дивизия драгун, усиленных бригадой пехоты, да слободскими казаками — до двенадцати тысяч служивых, все на конях, с артиллерией.

И на Кубань вторично двинут сильный корпус генерала Петра Апраксина — регулярной пехоты и драгун всего четыре полка, но пять тысяч донских казаков и огромная калмыцкая орда, которую привел сам хан Аюка — хитрый старик живо оценил последствия, и решил не гневить царя. К тому же ногайцы были его постоянными врагами, а такие проблемы степняки решали привычно и радикально — перебить всех мужчин, а жен и детей, кибитки и стада взять себе по праву победителя. Степь огромный «плавильный котел» для всех народов, только их названия изменяются, время от времени одни племена исчезают, и снова возникают — под другим именем.

В Азовское море должен был выйти с Донского лимана флот — Петр Алексеевич отписал генерал-адмиралу, чтобы тот искал счастья на море, как молдаване обрели его на реке, разгромив на Дунае большой отряд османских галер, пожгли большую часть, а десяток на абордаж взяв. От баталии не отлынивать, а буде оная произойдет, драться насмерть.

Переход до Крыма занял всего десять дней — сто двадцать верст по зеленой степи, пал пустили весной, лишив татар этого страшного оружия и заставив убраться ногайцев в Крым. Зато по зеленой степи, еще не выжженной солнцем, идти было удовольствие. Колодцы татары не успели закидать падалью, так что в воде недостатка не испытывалось, а жажда страшная штука. А по пути были устроены три крепостицы с магазинами, оттуда армия и снабжалась. Татарская конница оказалась бессильной со своими луками — попадая под ружейные залпы, она разбегалась, а связываться с крупными отрядами русских драгун не решались. У тех были пушки, а картечь храбрецов сметает сразу, а у оставшихся в живых начисто пропадает отвага.

И дошли, почти не понеся потерь, хотя людишки слабые были измотаны. Но два дня отдыха благотворно подействовали на всю армию, которая рвалась на решительный штурм — страшная штука память человеческая, все прекрасно знали, что сотни тысяч их соплеменников вот уже двести с лишним лет приходили сюда связанными, «людоловы» над ними издевались и продавали в вечное рабство. Теперь наступил час расплаты…

Петр Алексеевич пристально взирал в подзорную трубу — крепость Ор-Капу, попав под разрушительный огонь русских орудий, представляла жалкое зрелище. Но «ворота» в Крым пока еще держались, янычары стойко сражались, но их участь была предрешена. В жару Сиваш, или «гнилое море», названное так из-за чрезвычайной солености, мелел, а когда дули западные ветра, то у Перекопа его можно было перейти вброд. Царь знал о том от Стефана, да и казаки о том так же ведали, ведь те же запорожцы постоянно ходили в набеги, и много раз разоряли крымские города. Так что дивизия князя Репнина перешла Сиваш, выйдя на полуостров, и зашла в тыл сражавшимся на Перекопе туркам и татарам — о том Петр знал от гонца, и сейчас пристально всматривался в подзорную трубу, стоя на зарядном ящике. И разглядел сквозь густую пыль, что поднималась в горячий воздух, полковые каре, что отбивались ружейной стрельбой и пушечной картечью от наседавших со всех сторон конных татар. И бодро продвигались вперед, готовясь штурмовать Перекоп с тыла, в самое слабое место.

— Что ж, Борис Петрович, пора трубить общий штурм! Дивизия Аникиты на подходе — ударим с двух сторон!

— Вот и славненько, государь, — бодро отозвался Шереметьев. — Сколько лет о том мечтал, вот и сподоблюсь!

Царь усмехнулся, и продолжил внимательно наблюдать на баталию, а рядом забили в барабаны, да призывно зазвучали трубы. Пушки продолжали стрелять, пока вся дивизия Вейде развертывалась в штурмовые колонны. И как только послышал орудийная пальба с южной стороны Перекопа, полки дружно пошли на приступ…

— Пиши реляцию, — царь посмотрел на своего кабинет-секретаря Макарова, получившего недавно столь значимый чин — до того он был просто «придворным секретарем», а еще раньше «государевым подьячим». Но работник был усердный, не только писал указы, но вел всю царскую переписку, а порой выполнял его поручения, и ведал многими секретами. Петр Алексеевич ему доверял — человек проверенный.

— И турок с татарами перебили всех, почитай пять тысяч трупов в землю погребли. Ор-Капу взяли малой кровью, в руины превратив пальбой пушечной. Посему генерал-майора Алексея Головина, что первый со своей бригадой ворвался в крепость, назначаю комендантом оной. Валы и стены укрепить, где порушены, и держать ее крепко!

***

Штурм солдатами Петра Алексеевича и казаками крепости Азов в 1696 году — на реке видны корабли под русскими флагами. К 1712 году царская армия уже овладела множеством гораздо более сильных крепостей, чем те, что имелись у османов. Единственное, что турки сделали после прихода русских кораблей в Керчь в 1699 году — пригласили французских фортификаторов для строительства Еникале — этот форт должен запирать вход в Боспор Крымский, чтобы не дать русскому флоту выйти в Черное море.

Глава 36

— На хрен он такой здесь нужен, «умный и красивый»!

Теперь Стефан хорошо понимал, почему царь Петр лупил Меншикова своей тростью и кулаками постоянно — вор первостатейный, в 21-м веке не зря олигархами подобные кадры именуют. Напрямую воровать Александр Данилович мог только из трофеев и армейской казны, но этого ему казалось мало. И он принялся беспардонно выпрашивать все, что особенно приглянулось — урожайные виноградники и винодельни, с городками и селами при оных. Вошел в «долю» на первой табачной фабрике, теперь вперил завистливые глаза на горы — вызнал прохиндей, что там медную руду нашли и золото намывают, пусть и немного.

Дмитрий пока отбивался от наглых притязаний, но «светлейший» проявлял бесстыдную настойчивость, постоянно превознося собственные заслуги до «небес». И с этим нужно было считаться, вот только казны было до боли жалко, денег и так было немного.

Пришлось искать иные пути удовлетворения непомерного честолюбия бывшего конюха, ставшего «полудержавным властелином»!

Так что именно князю Меншикову обязаны своим появлением два ордена, учрежденные Кантемиром. Царь Дмитрий Кантемир соизволил учредить орден «Штефана чел Маре ши Сфынт», названного так в честь самого выдающегося молдавского господаря пятнадцатого века Стефана III Великого, дочь которого была супругой сына великого князя Ивана III Васильевича, которого позднее тоже нарекли «Великим». Но если правление молдаванина было высшей точкой, после которой началось падение, то «государь всея Руси» только заложил основы будущего могущества Московского царства, которое стало увеличиваться по нарастающей вертикали.

Учрежденный орден Святого Стефана Великого имел пять степеней — три кавалерственных, из крестов разного размера, покрытых красной эмалью, с миниатюрными золотыми бычьими головами между лучей. И две низших степени отличия, именуемых донатами — без всякой наложенной эмали золотые и серебряные крестики на ленточках, наподобие георгиевских из будущих времен, которые, понятное дело, не учреждены. Сам Стефан подал идею с наградами царственному брату, рассказав об ордене «За заслуги перед Отечеством» Российской Федерации. Последний в свою очередь стал